Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам
Всех остальных курсантов делили на две большие группы: бегуны и тяжелоатлеты. Первые бегали с утра до вечера на различные дистанции от 100 метров до 12 километров; вторые поднимали гири на количество раз в зависимости от собственного веса. И в том, и другом случае можно было выполнить различные спортивные нормативы от третьего разряда до мастера спорта.
В этом году по решению командира дивизиона всем курсантам объявили задачу, от которой они расстроились не на шутку. В увольнение теперь можно попасть, только получив первый разряд. Первенство дивизиона с зачетом спланировано комдивом в плане мероприятий один раз в месяц. Получалось, что не выполненный норматив по физической подготовке (которую в батарее кратко называли «физо»), лишает курсанта посещения города на все остальные субботы и воскресенья до следующих зачетных соревнований.
Переживания второразрядников и третьеразрядников подтвердились в первый же день соревнований – они не пошли в увольнение!
Таранов метался меж двух направлений достаточно долго. Но ни там, ни там первого разряда у него не было. Пробовал проскочить по сумме двух нормативов второго разряда, но остался в казарме со всеми теми, кому не хватило положенных баллов.
Однако он подсчитал (вот она, прелесть первого математического образования!), что сбросив четыре килограмма своего веса, реально можно выполнить норматив перворазрядника по гиревому спорту. Задачу он себе поставил быстро, и неделю боролся за ее выполнение. Ежедневные тренировки, мозоли на руках, ограничения в еде, бег до седьмого пота в противогазе и резиновом ОЗК по кругу, советы с теми, кто прошел подобный путь, должны были показать действенные результаты. Но к субботе лишних полтора килограмма помешали ему покинуть стены училища. Пришлось менять тактику, результаты которой появились на следующий месяц. На смену напряженным тренировкам пришел сброс веса в бане, где вместе с ним скребли руки, ноги, спины его товарищи, стараясь убрать мозоли, старую кожу и «выпотеть» лишние граммы.
Он выполнил норму первого разряда! С потом, рваными мозолями, но довольный и счастливый, Таранов в том увольнении просто бродил по городу, любовался его архитектурой и радовался про себя: «Я сделал это!»
Хатха-йога определенно шла ему на пользу. Не столько своими необычными гимнастическими упражнениями, сколько правильным дыханием и регулярной медитацией. Упорство пришло на смену упрямству. Он ложился или садился вечерами на маты, и расслаблялся, стараясь не о чем не думать, отвлекаясь от окружающей суеты. Иногда рядом мостился Марк, и сидел, прикрыв глаза. Пробовали присоединиться ребята из соседнего взвода. Получалось не всегда. То дневальный помешает, то командир отделения или замкомвзвода вызовет, то еще кому-нибудь он понадобится. Свободное время курсанта – лишь полчаса после обеда и столько же перед отбоем. Да и это время часто расписано по секундам: подшить воротничок, почистить зубы, надраить сапоги, написать письмо домой…
– Катастрофически мало минут для личной жизни оставил нам Министр обороны! Все – для армии, все для Родины, все – для победы! – констатировал Бобрин.
– Над самим собой… – добавлял Таранов.
Глава XII. Баня с изюминкой
Прикинь, а натовские солдаты после обеда спят! – заявил как-то Марк, который успевал читать журнал «Зарубежное военное обозрение», и старался жить в курсе последних новостей, как в СССР, так и за рубежом. – У нас это невозможно.
А адмиральский час на флоте? – возразил Семен.
– У нас есть баня! А баня с парилкой слаще сна…– Генка обожал парилку, рассказывал часами, как у них на Урале мужики парятся, и сам любил русскую радость с березовым или дубовым веничком.
Отдушиной в беге на длинные дистанции, поднятии и выжимании гирь с утра до вечера, считались походы в баню. Курсанты прежде ходили в баню не реже, чем раз в 10 дней, а по уставу 1975 года могли посещать это заведение раз в 7 дней, и командование с организацией помывки личного состава справлялось без сбоев. Шли в баню строем, часто с песней, хорошим настроением и полотенцами под мышкой. Все знали, что там можно смыть грязь и пот яичным мылом, натереться мочалками из лыка, порадоваться свежим портянкам и чистому белью, окатиться из шаек несколько раз с головы до ног. В итоге почувствовать себя новым, свежим человеком.
Клубы пара, в которых наслаждались обнаженные мужские тела, стирали служебное неравенство, а простые разговоры о доме, парилках, деревенских колодцах и городских ваннах мирно вплетались в помывочный процесс. Особенно приятно было очутиться в наряде по бане, где только и работы, что перетаскать мешки с бельем, разобрать грязные полотенца, кальсоны, портянки по своим местам; тебя не гонят назад в казарму, есть время расслабиться, отдышаться и … выпить. Нет, не водку или вино, ни о каком спиртном Таранов не мечтал в то время. «Зачем?» – спрашивал он сам себя, и задорно отвечал: «Мне дури своей хватает!»
В маленьком киоске с одним невзрачном окошком продавали лимонад. Обычный холодный лимонад и сдобные булочки с изюмом. Может быть, по вечерам, в те дни, когда мылось поселковое население, здесь торговали пивом и водкой, какой-нибудь не замысловатой закуской: вяленой рыбой или бутербродами. Все было проще тогда, когда приходили курсанты.
Если в кармане находились 28 копеек на лимонад и 9 копеек на сдобу, то счастливее минут просто сложно было себе представить. Таранов медленными кусочками ел булку, смакуя изюминки. Он их перекатывал по нёбу и не спешил глотать. Запивал лакомство лимонадом, вспоминая, как непозволительно был расточителен, и не оставил себе денег на вторую бутылку. Часто и этой, одной, приходилось делиться с товарищем, потому что прожить на первое денежное довольствие в 8 рублей 30 копеек было сложно. Когда присылали денежные переводы мать или бабушка, то все равно рубли улетучивались на какие-то денежные сборы старшины или замкомвзвода для оформления казармы, на дни рождения друзей и сослуживцев, покупку зубной щетки, мыла и мыльницы, гуталина, асидола, пасты гойя, ткани на подворотнички, для новых погон, конвертов, марок, спичек. Без этой мелочевки был невозможен полноценный курсантский быт.
Основными пожирателями денег служили папиросы и сигареты. Сидя в предбаннике и лакомясь лимонадом, Семен удивлялся сам себе, зачем на курсе молодого бойца принял решение курить постоянно. Где-то здесь, недалеко от бани в местном поселковом магазине он вместе с Марком купил первую пачку «Беломора» фабрики Урицкого. На коробке был нарисован фирменный красный якорь, который запал в памяти еще до того, как появились на том же месте три банана. Затягивался быстро, торопясь на очередные построения, и кашлял так, как будто прежде ни разу не курил в виноградниках за домом или в пионерских лагерях. Голова болела от табачного дыма, нос разъедал терпкий дух известного бренда папирос, а внутренний голос твердил: «Я научусь курить, как и все!» Прошло несколько дней регулярного травления, и организм согласился с предметным насилием над собой. Пачка «Беломора» стала ежедневной нормой молодого курсанта, и лишь в посылках из дома ему присылали болгарские сигареты «Стюардесса», «Интер» или «БТ», которые поштучно они смаковали с друзьями.
– Как устоять и не насладиться никотиновым опиумом после бани и лимонада с булочкой, перед тем, как поднять тюки с бельем? – как-то заявил Марк, выпуская красивые колечки дыма. У него согласие с куревом прошло быстро и без проблем. Правда, курил он реже и мог прожить без папирос несколько дней. – Отказаться от сигареты нет никакой возможности!
Вместе в наряд по бане они не попали ни разу. Как-то порознь получалось, а вместе нет. Но брали друг другу лимонад в казарму, где в лучшем случае им перепадал глоток-другой. «Коммунизм в казарме, где все вокруг народное и все вокруг мое, – по словам Генки, – появился прежде, чем советская власть». Курсанты делились конфетами и сгущенкой, домашним вареньем и салом из посылок от родни, передачами от тех знакомых, кто приезжал на КПП. Новая пачка в 20 сигарет разлеталась с друзьями быстрее, чем за пять минут. «Припрятать, и в одиночку съесть под одеялом вкусное, способен только Парамоша! Но голодное детство извиняет парня…», – констатировал по этому поводу Генка.
Отец Таранова, сам бывший курсант летного училища, как-то с оказией передал сыну в казарму огромный арбуз и чемодан, набитый фейхуа. Этот день запомнился всем в казарме по Генкиному объявлению в кубрике «Приходите пробовать фейхуевый фрукт». Разрезать полосатую ягодку на всех, и поделить необычный для северных и средних широт фрукт оказалось легко, и каждому из курсантов досталась южная сладость. А Таранов с Марком наслаждались воспоминаниями о доме, закрыв глаза и сплевывая семечки через нижнюю губу.
